Воронежский биосферный заповедник расположен в центре России в лесостепной зоне и занимает северную часть знаменитого Усманского бора, история которого насчитывает более 2 тысяч лет. Ему отдана северная половина огромного островного леса - Османского бора - с реками Усманью и Ивницей.
Раскинувшись на самом юге среднерусской лесостепи, бор пустил на опушки и поляны ковыль, козелец с ароматом ванили, ястребинку, ракитник, степную вишню и другие степняки, уберег под своим пологом многих "северян": вереск, росянку, клюкву, пушицу, чернику, боровые мхи. Причем коренные типы леса остались почти неизменными: дуб, сосна, береза, ольха, осина. Большие поляны в нем издавна называют полями, ручьи - ключами. Еще не забыты их лесные названия и названия лесных урочищ, разрезанных прямыми линиями просек на 552 квартала. С момента организации заповедника на протяжении 70 лет значительная часть Усманского бора находится под надежной охраной.

Своим возникновением Воронежский заповедник обязан речному бобру. Этот ценный зверек к началу нашего века был почти полностью истреблен на территории нашей страны. Жалкие остатки бобра сохранились в поймах некоторых мелких рек, в т.ч. Усманки, протекающей на территории нашего заповедника. Для сохранения найденных здесь зверьков и был создан в 1923 г бобровый заказник, который был узаРечной боберконен правительством как заповедник в 1927 г.
На эмблеме заповедника - фигуры бобра и оленя в обрамлении ветвей. Изображение ревущего оленя выглядит внушительнее, но своим созданием и существованием заповедник обязан прежде всего бобру. До Октября семнадцатого года был в Усманском бору охотничий зверинец. Из Германии привезли в него благородных оленей, из Белоруссии - пятерых европейских бобров. Бобры сбежали на волю в первую же весну, сбежали и осели в дремучей ольховой крепи, где, возможно, уцелело несколько местных зверей. Под строгой охраной бобры образовали небольшую колонию, с которой и ведет свое начало Воронежский заповедник. Вкратце история его организации такова.
Посетители, доехав электричкой до станции Графская, чуть ли не с порога попадают в заповедный лес. Каждый лес красив по-своему. В Усманском бору растут рядом дуб и сосна, клен и береза, ольха и осина. Картины одна прекраснее другой сменяют друг друга в течение года: нежно-зеленая дымка березняков, стройные ольхи над заросшими плесами, морозная седина вековых сосен, голубые разливы подснежников в дубравах, майский осиновый пухопад как теплый снег, осенние костры кленов, золото опавших листьев, первый иней на земных травах.
Здесь никогда не бываетВоронежский заповедник абсолютной тишины: ни в горячий июльский полдень, ни в морозную январскую ночь. На апрельских зорях выбивают раскатистую дробь седые и пестрые дятлы, стонут на тихой воде невидимки жерлянки, вечером колют на макушках сосен певчие дрозды, словно выкликая из речной чащи отшельника-вальдшнепа, гудят вокруг прозрачно-зеленых берез сердитые майские жуки. Солнце так высушивает прошлогодний дубовый лист, что на нем слышны шаги тонконогих пауков. Свист и щелканье множества соловьев заглушают все остальные звуки.
Летом шорох листвы приглушает просящие голоса птичьих выводков и тревожные голоса взрослых птиц. На бобровых прудах шелестят сверкающими крыльями стрекозы, лениво чмокают в ряске золотые карасики ростом с детскую ладошку. Душными ночами урчат таинственные козодои-
Осенью - гром оленьего рева, карканье ворона, град спелых желудей и серебристые колокольчики свиристелей на калине.
Зимой - писк корольков, стук дятлов, скрип промороженных насквозь деревьев, треск льда на реке и хохот неясытей над заснеженным лесом.